Ихара Сайкаку. Любовные похождения одинокого мужчины. СПб.: Гиперион, 2021. Перевод с японского Ирины Мельниковой
Издательству «Гиперион» исполнилось четверть века, и оно отметило свой юбилей двумя прекрасными «японскими» подарками — как себе, так и читателям. Во-первых, увидел свет выдающийся роман Кага Отохико «Столица в огне» (я уже писал о нем на сайте «Горький»). И вот теперь — Ихара Сайкаку (1642—1693), за которым прочно закрепилась слава «японского Боккаччо».
Сайкаку был пересмешником и человеком веселым. Он жил в начале эпохи сёгуната Токугава, когда конфуцианские тиски начинали сжимать японское тело все крепче. В этом отношении конфуцианство играло ту же роль, что и христианство в Европе. Но Сайкаку и сам был крепким орешком и гнул свою линию.
Конфуцианство считало «свободную» любовь баловством и глупостью, разновидностью сумасшествия, которое подтачивает вертикаль власти и общественную иерархию. Такая любовь непредсказуема, она ломает сословные барьеры, потакает «эгоистическим» желаниям. А ведь браки должны заключаться по сговору родителей, а не по влечению. Предназначением брака является деторождение, а вовсе не получение плотских удовольствий. Поэтому любовь была заточена в резервациях, получивших название «веселых кварталов», — речь идет об огороженных площадках с публичными домами. Сайкаку рассказывает нам о тех нравах, которые там царили. Рассказывает весело, не брезгует соленой шуткой и интимными подробностями.
Главный герой книги Ёноскэ — ловелас, playboy, «ходок», каких мало, у него есть свой «донжуанский» список, все его помыслы с пеленок устремлены к плотским утехам. Его фантастическая сексуальная энергетика не оставляет места для отпора — ему с радостью отдаются как пресыщенные гетеры, так и женщины менее искушенные. Редкие неудачи лишь подчеркивают частоту побед. На этом пути (а Ёноскэ и вправду много странствует) героя ожидают разные пейзажи, разные типажи и обыкновения — Япония была страной многоликой. Во время своих путешествий Ёноскэ зарабатывает на жизнь актерством, торговлей рыбой, прорицательством. Но все это ради того, чтобы свести новое знакомство. Это ему удается даже в тюрьме. А потом он получает богатое наследство и ударяется в настоящий разгул. Когда же ему стукнуло шестьдесят, вместе с такими же любвеобильными холостяками он отправляется на мифический Остров женщин, где его ожидают новые свидания, которые, однако, остаются уже за пределами повествования.
Сайкаку считается знатоком обыкновений своей эпохи, историки часто используют его произведения для реконструкции подробностей бытовой культуры. Путеводители по достойным внимания местам были популярны в то время. Произведение Сайкаку — это путеводитель прежде всего по местам эротическим, злачным и смачным. Мы узнаем об организационной стороне публичного дела, о манерах гетер и их рангах, о том, что они ели и пили, во что одевались, как учтиво принимали гостей и как гадко обходились с теми клиентами, которые не пришлись им по нраву.
Сайкаку пользовался широкой популярностью у читателей, но серьезному до тошноты правительству он не нравился, и его фривольные произведения не раз запрещались. Это литература хулиганская, антирелигиозная, гедонистическая. Никаким правительствам не нравятся шутники, ибо люди чиновные шуток не понимают. Шутка была врагом государства, ибо принадлежала другому миру. В этом мире дают волю страстям (а конфуцианство отвергает сильные эмоции — как положительные, так и отрицательные), в этом мире швыряются деньгами и наслаждаются кутежами (экономность и скромность — главные достоинства «идеального» человека эпохи Токугава), в этом мире люди проводят свои лучшие часы обнаженными, а в представлениях конфуцианских пропагандистов «правильный» человек должен быть задрапирован в одежды круглые сутки, ибо именно одежда (в данном случае она выступает эквивалентом военной формы) наделяет его социальным статусом. Голый же человек такого статуса лишен. Именно поэтому самураям не рекомендовалось посещать общественные бани. На «нескромных» же картинках, которые были в большом ходу, самурая, бывало, изображали с мечом за поясом в самые страстные моменты свидания. Ибо без меча он становился просто человеком, а это не всякому понравится. Нагота — великий уравнитель. В иерархичном обществе власти смотрят на нее с подозрением.
Ихара СайкакуТем не менее веселых кварталов в той Японии было немало. И тому находятся веские причины. В главных японских городах мужчин насчитывалось больше, чем женщин. Там проживало много отходников — деревенских мужиков, занятых на временных работах по контракту. Особенно большой дисбаланс наблюдался в крупнейшем городе страны Эдо (современный Токио), где все князья с их многочисленными дружинами были обязаны проводить значительную часть своего времени (семьи дружинников находились на малой родине). В 1721 году в Эдо проживало 320 тысяч мужчин и 180 тысяч женщин. Время было мирное, воинов не отправляли на фронт, их нерастраченная энергия требовала выхода. Власти контролировали работу публичных домов, но не запрещали их. Открытое раздражение властей вызывали лишь слишком «роскошные» одеяния проституток и чересчур затратные пирушки.
До «Любовных похождений одинокого мужчины» на русский язык были переведены повести Сайкаку о любвеобильных женщинах («Пять женщин, предавшихся любви» и «История любовных похождений одинокой женщины»). Теперь гендерный баланс наконец-то восстановлен, так что разговорам о женском шовинизме, которые велись в среде профессиональных мужчин-японистов, положен конец.
Сайкаку жил в стране, закрытой для въезда и выезда. Он писал исключительно для японцев и не мог себе представить, что его книги могут когда-нибудь перевести на иностранный язык. Это не сегодняшний модный автор, который намеренно пишет попроще и поглупее, заранее рассчитывая на перевод и широкие продажи своего «продукта» по всему «цивилизованному» миру. Однако произведения Сайкаку читают повсюду. Надеюсь, это ему приятно, и он не переворачивается в гробу, когда в какой-нибудь неизвестной ему стране выходит его очередной перевод.
Переводчик может испортить оригинал, а может начистить его до блеска. Ихара Сайкаку повезло — его переводили профессионалы высокой пробы, с безупречным чутьем и вкусом: Евгения Пинус, Вера Маркова, Ирина Львова, Татьяна Редько-Добровольская. Теперь вот настал черед Ирины Мельниковой.
В переводе Мельниковой, который хорош и сам по себе, есть важное достоинство: это подробный и упоительный комментарий, который оценит всякий, кому мила старая Япония. Это не только привычные примечания к собственно тексту, но и подробные пояснения к многочисленным иллюстрациям, которые принадлежат самому Сайкаку. Переводчик растолковывает нам смысл этих картинок и заставляет задержаться на них внимательным взглядом. Комментарий позволяет оценить эрудицию как самого автора, так и переводчика, которому пришлось потратить бездну времени на идентификацию скрытых цитат — а их целое море и маленькое озерцо. Без комментария мы были бы лишены возможности почувствовать соль многих шуток, которые могли пройти мимо нашего внимания. Книга снабжена и увлекательным предисловием, читать его надо обязательно. Из него становится понятно, насколько отличалась сексуальная культура Японии от европейской. В общем, следует отдать должное любознательности и трудолюбию переводчика, который потратил на эту работу намного больше времени, чем отняло написание книги у самого писателя. Когда перевод хороший, так бывает довольно часто. Когда речь идет о временах давних — всегда. В любом случае, читать книгу можно и нужно с двойным интересом: как литературным, так и познавательным. Это комическое произведение, наводящее на серьезные размышления.
Если бы в японской литературе жили только пересмешники, подобные Сайкаку, это было бы противно и скучно. Сайкаку же оттеняет мощный поток совсем другой словесности. Например, сентиментально-жеманные произведения хэйанских аристократов, которых он постоянно пародирует. Или мачистские рассказы о самурайской доблести. Или буддийские легенды о чудесах и праведниках. Или конфуцианские назидательные сочинения, посвященные трогательной заботе о стариках и детях. Авторы этих текстов смотрели на японскую жизнь по-разному. Точек зрения много, а вот Япония все равно была и остается одна.
Читая Сайкаку, я думал, в частности, и о том, как много профессий и занятий исчезли у меня на глазах. Куда подевались замшелые старьевщики моего детства, оглашающие дворы протяжным «старь-ё-бе-рём»? Что поделывают скромно одетые машинистки моей молодости? У них были распухшие пальцы, они были глуховаты и курили папиросы. Где теперь освобожденные секретари партийных организаций в двубортных костюмах с широченными лацканами? Нет их. А вот переводчикам, слава богу, исчезновение не грозит. Всего сто лет назад многим казалось, что в грядущем счастливом мире люди станут общаться на эсперанто. Опять же — слава богу! — ничего не вышло. Потому что никто на этом языке разговаривать не хочет. Эсперанто — язык, построенный на строго логических основаниях. Но логика нужна людям только в ограниченной степени. Лично для меня важно, чтобы они имели возможность разговаривать по душам. А против души логика бессильна. Так что и переводческому ремеслу ничего не грозит.
Написав последнее предложение, включил радио, где какой-то прогрессивный лингвист с восторгом сообщил, что вскоре компьютер сможет с успехом заменить человека «в таком скучном и нетворческом занятии, как перевод». Умоляю вас: не верьте лингвисту! Перевод — занятие творческое и крайне увлекательное! Просто переводить надо не ерунду, а что-нибудь получше. Чтение книги Ихара Сайкаку — из серии «что-нибудь получше». Завидую тем людям, которым еще предстоит получить удовольствие и познавательную пользу, которые я уже, к сожалению, получил.
