И о сказках
Я думаю, что все мы любим сказки, независимо от возраста. Наш бостонский друг Нора Райх, когда вышла на пенсию, тоже начала писать сказки. Предлагаю вашему вниманию одну из её сказок.
Маленькая тайна большого дома
На нашей улице есть один старинный дом. Он очень длинный и разделен на секции, причем каждая из них выкрашена в другой цвет. Это значит, что там много хозяев, и каждый окрашивал свою часть в разное время и выбирал краску по своему вкусу. Но так даже интереснее. Жильцы, когда впервые встречали друг друга, всегда спрашивали: «Вы из какого цвета?», - имея в виду, из какой части дома сосед. Дом трехэтажный и там восемь подъездов, а над каждым входом высокий фронтон, на котором видны потемневшие от времени деревянные балки – признак того, что дом очень старый. Помимо своей утилитарной функции они еще и украшают дом. У многочисленных окон, как ни странно, наличники трех разных фасонов, и все они темно-коричневого цвета такого же, как и балки. Один из них даже напоминает раму иконы. По верху дома, как каменное кружево, идут довольно широкие кирпичные зубчики, заостренные кверху. Они одновременно и украшают дом и служат оградой для плоской крыши.
Кто-то мне сказал, что за этими зубчиками скрываются домики местных домовых.
Все знают, что законное место домовых за печкой. Там они и жили мирно лет сто или больше. Но вот появились бойлеры – отопительные котлы, и нормальная жизнь домовых нарушилась: люди стали ломать печки, проводить трубы, устанавливать батареи, а о домовых никто и не подумал. Собрались они тогда вместе на крыше, где их никто не видел, поплакали и стали думать, как жить дальше. И самые мудрые из них те, у кого бороды длиннее, придумали построить маленькие домики на крыше за кирпичными зубцами, что так украшают дом. Решили даже использовать зубцы как задние стенки домиков, а острия их крыш не должны были выступать за края зубцов, чтобы никто их не обнаружил. Задумали – сделали и зажили по-новому.
Можно подумать, что домовые строили свои домики по определенному плану, быть может, у них даже был длиннобородый архитектор. Во всяком случае, в каждом домике была спальня, офис, в котором домовой выдумывал свои шалости и проделки и вел им строгий учет, записывая все в огромную амбарную книгу. Там же стояли книжные шкафы, в которых было полно детских книжек с картинками. Домовые очень любили картинки, и, когда хозяйский ребенок подрастал, забирали себе его старые, зачитанные до дыр и разрисованные разными загогулинами книжки и несли их в свои книжные шкафы. Были в домиках и гостиные, где они по вечерам собирались, чтобы пить чай с вареньем, которое им иногда давали их хозяйки. Они любили придумывать и рассказывать страшные истории и выдавать их за правду, а, когда друзья пугались и делали большие глаза, тоненько смеялись и говорили, что сами-то они ничего не боятся. Помимо этих домиков, они построили еще один общий дом, а вернее столовую, и по очереди там готовили. Продукты у них были общие и шли в общий котел, так они решили, так как у каждого их них в кладовке было то густо, то пусто, так как за своими делами хозяйки время от времени
про них забывали и не давали им маленькие кошелки с продуктами, а купить в магазине они ничего не могли, так как у домовых не бывает денег.
Все домики смотрели окнами на восток, так как зубцы были на западной стороне дома, а домики опирались на них своими спинами. Домовые – ночные жители, но утреннему солнышку они радовались, как малые дети. У них и правда было много детского. Любо-дорого было видеть, как один – самый младший из них, играет с кошкой в мячик от пинг-понга, тот, который давным-давно закатился под шкаф, и его не смогли оттуда достать, а потом все про него забыли, а кошка сумела выкатить его своей гибкой лапкой и отдала своему домовому, и они по ночам, когда все спят, гоняли его по всей квартире. Другой домовой любил погреметь сковородками, когда в кухне никого не было, и даже опрокинуть лейку с водой, которую держали для полива комнатных цветов, а воду наливали загодя, чтобы она успела согреться, ведь цветы – как маленькие дети, боятся холодной воды. Третий из озорства издавал разные смешные звуки, а потом прятался, а дети недоумевали, кто бы это мог быть, они бегали и искали, а домовой сидел в каком-нибудь закутке, крутил бороду и подсмеивался над ними. Иногда их озорство причиняло урон в хозяйстве, и хозяйки на них сердились, но не долго, уж очень они были милы и доверчивы.
В строении дома был один недостаток, во всяком случае для домовых: над окнами последнего – третьего этажа шел коричневый – под цвет наличников, широкий навес, и из-за него домовым с крыши не было видно, что делается внизу. А это было важно, так как они не могли определить, когда их хозяева уйдут на работу, и можно будет сбегать по какому-нибудь делу в их квартиру.
Надо сказать, что домовые гордились своим домом, который назывался Tudor Manor, что означало поместье Тюдор, и был самым старым на их улице, и они внушали то же уважение хозяйским кошкам. Днем домовые спали в своих домиках, а ночью выходили на работу к своим хозяевам, в свои разоренные квартиры. Добирались по вентиляционным трубам, так как двери уже были заперты. Хозяйские кошки их уже поджидали, и начиналась потеха. Кошки перелетали с одного шкафа на другой, а домовые гонялись за ними с метлой и пытались поймать за хвост. Это было что-то вроде игры в «салочки».
Я посчитала: между каждой парой фронтонов было пятнадцать зубчиков, то есть там могло уместиться пятнадцать домиков для домовых. Интересно, сколько в том доме квартир, то есть сколько там было раньше очагов и печек, а на каждую, ведь, полагался свой домовой. Они иногда приглашали к себе в гости хозяйских кошек и не без гордости показывали им свои маленькие садики. Многие из них подобрали брошенные кем-то цветочные горшки с засохшими растениями, они их вычистили и посадили туда простенькие дикие цветочки, которые выкопали у пруда.
На большие праздники, когда хозяева праздновали, и домовым не надо было ночью выходить на работу, они на крыше устраивали бал и приглашали туда всех домашних животных, которых держали их хозяева. Особое предпочтение отдавалось кошкам, но это не подчеркивалось, домовые очень деликатны. Как-то раз на такой бал даже притащилась, пыхтя, старая черепаха - трудно старой взбираться так высоко по ступеням.
Но нет покоя на этом свете! Пришли кровельщики, чтобы поменять старое покрытие крыши, и они сказали домовым: «Парковка запрещена, пока мы не закончим!». Но куда же было деваться бедным домовым со всем их скарбом? И они срочно устроили собрание и постановили: всем перебираться к мышам в подвал. Мыши добрые, они пустят. С вещами проблем не было, какие уж там у домовых вещи! Кровать, зеркало, чтобы причесывать бороду, стол да стул, чтобы пить чай с баранками, а вот как перетащить домики никто не знал. Погрузить на черепаху? Но она старая, много не утащит. Спустить вниз на веревках? Но навес мешает. Разобрать по досточкам? Много работы, а все они старые – силы уже не те. И, наконец, придумали: поставить домики на колеса и скатить их вниз по лестнице. Надо только достать доски, чтобы не спотыкаться на ступеньках. Ну, доски выломали из вынесенной на помойку мебели, работали дружно, и всем миром переехали. Мыши им помогли тем, что натерли доски корочками сыра, а ведь он жирный, и доски стали скользкими, и по ним можно было даже тащить волоком что-то из вещей. Когда кончили с переездом устроили пир с гостеприимными мышами. Кошек только не пригласили, а жаль.
Ремонт дело небыстрое, поспешишь – людей насмешишь, так что наши домовые жили весьма долго у гостеприимных мышей. Все было тихо-мирно, если не считать одного неожиданного происшествия. Как-то рано утром одна маленькая мышка услышала в углу за старой никому не нужной бочкой от квашеной капусты слабый писк. Она из любопытства туда заглянула и увидела маленького тигра. Он был рыжий, полосатый и все время открывал свой розовый ротик и издавал эти слабые звуки, тыкаясь мордочкой в холодный обруч бочки. Все взрослые мыши были в это время на работе, поэтому маленькая мышка позвала туда домового. Он тут же признал в маленьком госте котенка, чем очень напугал маленькую мышку. Еще домовой, которого звали Шустриком, так как он был моложе других и отличался особой сообразительностью и живым нравом, сказал, что это совсем маленький котенок, что ему все один день отроду, и что он пока слепой и очень голодный, так как кормить его своим молоком должна была мама-кошка. Шустрик не мог понять, откуда же взялся этот котенок, ведь в подвале кошки не живут, потому-то там и раздолье для мышей. Он стал изучать потолок подвала и обнаружил там небольшую щель в старинной каменной кладке. Оттуда проникал слабый лучик света. Карабкаясь по обручам, Шустрик влез на бочку и заглянул в щель в потолке. Там он увидел что-то большое и пушистое. Это и была мама-кошка собственной персоной. Она нервно мяукала, ища своего пропавшего маленького детеныша.
Заглянуть в щель она не догадывалась, а котенок был еще слепым и не понимал, откуда идут родные мамины звуки. Но его писк наверху не был слышен. Изобретательному Шустрику еще подумалось: «Вот бы им телефон!», - но где это видано, чтобы у кошачьего племени были телефоны! Он решил сообщить кошке об ее пропаже ночью, когда люди заснут, и он сможет подняться наверх в квартиру. И еще неизвестно, как вообще вытащить из подвала котенка, который сам не умеет ходить. А мама-кошка не сумеет пролезть в маленькую щель в потолке, которая годилась только для мышей, и дымоходы для нее слишком узки. У него-то, у волшебного домового, были свои способы попадания в квартиру, а кошка была существом простым, и он не мог ей помочь в этом деле. А пока надо было накормить котенка, чтобы он не умер с голоду без материнского молока. Шустрик вспомнил, что у одной из мышей недавно родились мышата, вот у нее-то должно быть молоко. Но мыши маленькие, и по сравнению с ними кошка просто великан. Молоко одной мыши не накормит котенка, значит, надо найти среди мышей несколько молодых матерей. И хорошо бы еше найти бутылочку, из которой придется поить котенка молоком. Трудная задача, и по силам ли она домовому?
Шустрик вдруг вспомнил, что у его хозяйки недавно тоже родился ребенок, и можно стащить одну из его бутылочек, и даже вместе с соской. Остается уговорить мышей уделить немножко молока кошачьему детенышу. Но ведь испокон веков кошки и мыши заклятые враги. Надо пригласить мышей полюбоваться на котеночка.
Он должен им понравиться: такой мягкий, пушистый и притом это совершенно безобидный малыш. А голосок его даже тоньше мышиного писка.
Вечером вернулись с работы мыши, и Шустрик повел их к котенку. За это время он устроил ему мягкую постельку. Из своего домика, который он перетащил с крыши, он принес маленький запасной матрасик, который приготовил для иногда навещавшего его племянника, маленькую диванную подушечку и, конечно, пуховое одеяло. Он переложил котенка с грязного подвального пола на эту кроватку, и тот перестал жалобно пищать и сразу заснул. Шустрик был этому очень рад, так как он еще не успел достать для котенка молока.
Шустрик оказался прав: мыши не боялись такого малыша и даже подходили погладить его мягкую шубку. Маленькие мышата захотели с ним поиграть, но взрослые мыши их остановили, объяснив, что котенок еще слепой и до игр не дорос. А самое главное: пять молодых мамаш вызвались давать котенку свое молоко. Шустрик был счастлив – котенок был обеспечен питанием. И он ночью отправился к маме-кошке. Она страшно обрадовалась, узнав, что ее котенок жив-здоров, и помогла Шустрику найти нужную для кормления бутылочку. Единственно, она сомневалась, полезно ли ее детенышу мышиное молоко, достаточно ли оно жирное. И еще: ведь питаясь мышиным молоком, котенок приобретал этим молочных братьев и сестер, а ведь это были мышата. Не повредит ли ему это в глазах других кошек? А вдруг в школе его станут дразнить Мышекот? Но, если забыть про это, то она была благодарна Шустрику и мышам, позаботившимся об ее детеныше.
А Шустрик между тем обдумывал, как доставить котенка наверх к маме-кошке. Он посоветовался с кошкой, но она, заламывая в отчаянии лапы, не могла придумать никакого способа для этого и боялась, что ее котеночек навеки останется с мышами в подвале. Ну, раз кошка не знает, остается положиться на сообразительность мышей. Утром Шустрик вернулся в подвал к мышам и объявил об общем собрании всего мышиного коллектива. Домовые тоже приглашались, но не в полном составе, а только старейшины – с самыми длинными бородами. Вот они-то и придумали способ извлечь котеночка из подвала. Для этого понадобятся острые мышиные зубки. Кирпичные своды подвала опирались на толстые деревянные балки, ведь в те далекие времена, когда строился этот дом, бетонных балок еще не было и в помине. У домовых возникла идея, что мыши могут прогрызть в одной из балок вертикальный узенький канал, через который можно было бы протолкнуть котенка наверх к маме-кошке. Сказано-сделано, и мыши принялись за работу, отложив все свои дела на потом. Грызли не день и не два, а пока растили котенка, давая ему три раза в день мышиное молоко. Шустрик при этом поддерживал связь с мамой-кошкой, сообщая ей, как идут дела у мышей. Чтобы те не отвлекались на поиски еды, кошка подбирала на хозяйской кухне остатки еды и передавала их с Шустриком мышам. Она еще старалась найти кусочки повкуснее, чтобы доставить радость добрым мышам.
Котенок между тем быстро подрастал, и Шустрик с тревогой на него смотрел, опасаясь, как бы выгрызаемый мышами для него лаз по завершении работ не оказался слишком узким. А котенок, которого мыши полюбили и назвали мышиным именем Огрызочек, резвился вовсю. Он играл с мышатами в «кошки-мышки», причем старался в этой игре быть «мышкой». Наконец, лаз был построен, и встал вопрос, как в него протолкнуть котенка. Он был очень длинный, и решили посадить котенка на длинную палку – шест с маленькой полочкой сверху (это Шустрик ее там приколотил) и медленно, чтобы котенок не свалился, продвигать ее вверх. Изнутри лаз смазали специально припасенным сливочным маслом. Для этой торжественной процедуры все домовые и мыши собрались у подножия лаза, где Шустрик держал прощальную речь. Все обнимали и целовали Огрызочка, а он плакал навзрыд и выдирал друзьям на память рыжие волоски из своего хвостика до тех пор, пока Шустрик его не остановил, опасаясь, что котенок останется с лысым хвостиком. На прощанье котенок сказал, что больше всего будет скучать по своим молочным братьям и сестрам, так как они были ровесниками и пили одно и то же молоко. Их было всего двенадцать, а он был тринадцатый, чем немало гордился – для него это было счастливое число.
Когда котенок достиг самой верхушки лаза и вскарабкался на пол первого этажа, его там поджидла мама-кошка с пятью котятами, котороые оказались родными братьями и сестрами Огрызочка. И они почему-то называли его Васенькой. Мама Мурка ему объяснила, что при рождении он получил это имя и теперь может пользоваться двойным именем Огрызочек-Вася. Первым делом Мурка его облизала, как это положено у кошек, а Огрызочку это было в диковинку, так как ни домовые ни мыши его не облизывали, а просто для опрятности велели ему умывать мордочку остатками рассола из бочки, около которой его нашли. Рассол был соленый и приятно пах, но надо было избегать того, чтобы он попадал в глаза, так как тогда их начинало щипать и выступали слезы. И тем же рассолом он каждый вечер чистил свои остренькие зубки.
Вечером, когда хозяева легли спать, вся Муркина семья собралась у камина, и Огрызочек-Вася стал рассказывать, как ему жилось в подвале у мышей, а родные его завороженно слушали. Он с восторгом описал все усилия мышей, желавших помочь ему вернуться к матери. Не забыл он и своих кормилиц мышиных матерей и молочных братьев и сестер, с которыми он навек подружился. Он сказал, что хотел бы, чтобы и его родные братья и сестры тоже с ними познакомились и подружились.
В заключение, вот, что мне рассказал знакомый домовой. Кошка Мурка со слезами на глазах слушала рассказ своего маленького сыночка. Она была так благодарна мышам за спасение ее детеныша, что решила никогда больше не охотиться за мышами и сделаться вегетарианкой. Она и детей своих приучила уважать и любить мышей и никогда их не обижать. Когда ремонтники закончили свои работы на крыше, и настала пора домовым возвращаться в родные пенаты, они устроили грандиозный бал на крыше и пригласили туда и мышей и кошек. Надо заметить, что Мурка рассказала и другим кошкам про подвиг мышей, и те присоединились к ее новому начинанию относительно безмышиной диеты. И действительно, живут же верующие, соблюдающие пост, без мяса, значит, могут и кошки.
А вот и объяснение, почему умные мышки вместе с домовыми не доставили котеночка к маме просто используя лестницу? Ведь «бездомные» домики домовых они тащили вниз именно по лестнице, правда используя «черный ход», который в давние времена был предназначен только слугам. Лестница «черного хода» начиналась на крыше и заканчивалась в подвале, что в данном случае было для них очень удобно. Надо ли было «огород городить», прогрызая для этого своего рода желоб в деревянной балке? Но дело в том, что в наше неспокойное время все жильцы свои квартиры всегда запирали, оставляя своих кошек дома за запертой дверью, а ключей у наших друзей не было. Мыши пролезали за едой в квартиры, используя мельчайшие щелочки в полу, а домовые всегда пользовались только дымоходами, которые, по счастью, люди, ломая печки, не заделали.
Маленькая тайна большого дома
На нашей улице есть один старинный дом. Он очень длинный и разделен на секции, причем каждая из них выкрашена в другой цвет. Это значит, что там много хозяев, и каждый окрашивал свою часть в разное время и выбирал краску по своему вкусу. Но так даже интереснее. Жильцы, когда впервые встречали друг друга, всегда спрашивали: «Вы из какого цвета?», - имея в виду, из какой части дома сосед. Дом трехэтажный и там восемь подъездов, а над каждым входом высокий фронтон, на котором видны потемневшие от времени деревянные балки – признак того, что дом очень старый. Помимо своей утилитарной функции они еще и украшают дом. У многочисленных окон, как ни странно, наличники трех разных фасонов, и все они темно-коричневого цвета такого же, как и балки. Один из них даже напоминает раму иконы. По верху дома, как каменное кружево, идут довольно широкие кирпичные зубчики, заостренные кверху. Они одновременно и украшают дом и служат оградой для плоской крыши.
Кто-то мне сказал, что за этими зубчиками скрываются домики местных домовых.
Все знают, что законное место домовых за печкой. Там они и жили мирно лет сто или больше. Но вот появились бойлеры – отопительные котлы, и нормальная жизнь домовых нарушилась: люди стали ломать печки, проводить трубы, устанавливать батареи, а о домовых никто и не подумал. Собрались они тогда вместе на крыше, где их никто не видел, поплакали и стали думать, как жить дальше. И самые мудрые из них те, у кого бороды длиннее, придумали построить маленькие домики на крыше за кирпичными зубцами, что так украшают дом. Решили даже использовать зубцы как задние стенки домиков, а острия их крыш не должны были выступать за края зубцов, чтобы никто их не обнаружил. Задумали – сделали и зажили по-новому.
Можно подумать, что домовые строили свои домики по определенному плану, быть может, у них даже был длиннобородый архитектор. Во всяком случае, в каждом домике была спальня, офис, в котором домовой выдумывал свои шалости и проделки и вел им строгий учет, записывая все в огромную амбарную книгу. Там же стояли книжные шкафы, в которых было полно детских книжек с картинками. Домовые очень любили картинки, и, когда хозяйский ребенок подрастал, забирали себе его старые, зачитанные до дыр и разрисованные разными загогулинами книжки и несли их в свои книжные шкафы. Были в домиках и гостиные, где они по вечерам собирались, чтобы пить чай с вареньем, которое им иногда давали их хозяйки. Они любили придумывать и рассказывать страшные истории и выдавать их за правду, а, когда друзья пугались и делали большие глаза, тоненько смеялись и говорили, что сами-то они ничего не боятся. Помимо этих домиков, они построили еще один общий дом, а вернее столовую, и по очереди там готовили. Продукты у них были общие и шли в общий котел, так они решили, так как у каждого их них в кладовке было то густо, то пусто, так как за своими делами хозяйки время от времени
про них забывали и не давали им маленькие кошелки с продуктами, а купить в магазине они ничего не могли, так как у домовых не бывает денег.
Все домики смотрели окнами на восток, так как зубцы были на западной стороне дома, а домики опирались на них своими спинами. Домовые – ночные жители, но утреннему солнышку они радовались, как малые дети. У них и правда было много детского. Любо-дорого было видеть, как один – самый младший из них, играет с кошкой в мячик от пинг-понга, тот, который давным-давно закатился под шкаф, и его не смогли оттуда достать, а потом все про него забыли, а кошка сумела выкатить его своей гибкой лапкой и отдала своему домовому, и они по ночам, когда все спят, гоняли его по всей квартире. Другой домовой любил погреметь сковородками, когда в кухне никого не было, и даже опрокинуть лейку с водой, которую держали для полива комнатных цветов, а воду наливали загодя, чтобы она успела согреться, ведь цветы – как маленькие дети, боятся холодной воды. Третий из озорства издавал разные смешные звуки, а потом прятался, а дети недоумевали, кто бы это мог быть, они бегали и искали, а домовой сидел в каком-нибудь закутке, крутил бороду и подсмеивался над ними. Иногда их озорство причиняло урон в хозяйстве, и хозяйки на них сердились, но не долго, уж очень они были милы и доверчивы.
В строении дома был один недостаток, во всяком случае для домовых: над окнами последнего – третьего этажа шел коричневый – под цвет наличников, широкий навес, и из-за него домовым с крыши не было видно, что делается внизу. А это было важно, так как они не могли определить, когда их хозяева уйдут на работу, и можно будет сбегать по какому-нибудь делу в их квартиру.
Надо сказать, что домовые гордились своим домом, который назывался Tudor Manor, что означало поместье Тюдор, и был самым старым на их улице, и они внушали то же уважение хозяйским кошкам. Днем домовые спали в своих домиках, а ночью выходили на работу к своим хозяевам, в свои разоренные квартиры. Добирались по вентиляционным трубам, так как двери уже были заперты. Хозяйские кошки их уже поджидали, и начиналась потеха. Кошки перелетали с одного шкафа на другой, а домовые гонялись за ними с метлой и пытались поймать за хвост. Это было что-то вроде игры в «салочки».
Я посчитала: между каждой парой фронтонов было пятнадцать зубчиков, то есть там могло уместиться пятнадцать домиков для домовых. Интересно, сколько в том доме квартир, то есть сколько там было раньше очагов и печек, а на каждую, ведь, полагался свой домовой. Они иногда приглашали к себе в гости хозяйских кошек и не без гордости показывали им свои маленькие садики. Многие из них подобрали брошенные кем-то цветочные горшки с засохшими растениями, они их вычистили и посадили туда простенькие дикие цветочки, которые выкопали у пруда.
На большие праздники, когда хозяева праздновали, и домовым не надо было ночью выходить на работу, они на крыше устраивали бал и приглашали туда всех домашних животных, которых держали их хозяева. Особое предпочтение отдавалось кошкам, но это не подчеркивалось, домовые очень деликатны. Как-то раз на такой бал даже притащилась, пыхтя, старая черепаха - трудно старой взбираться так высоко по ступеням.
Но нет покоя на этом свете! Пришли кровельщики, чтобы поменять старое покрытие крыши, и они сказали домовым: «Парковка запрещена, пока мы не закончим!». Но куда же было деваться бедным домовым со всем их скарбом? И они срочно устроили собрание и постановили: всем перебираться к мышам в подвал. Мыши добрые, они пустят. С вещами проблем не было, какие уж там у домовых вещи! Кровать, зеркало, чтобы причесывать бороду, стол да стул, чтобы пить чай с баранками, а вот как перетащить домики никто не знал. Погрузить на черепаху? Но она старая, много не утащит. Спустить вниз на веревках? Но навес мешает. Разобрать по досточкам? Много работы, а все они старые – силы уже не те. И, наконец, придумали: поставить домики на колеса и скатить их вниз по лестнице. Надо только достать доски, чтобы не спотыкаться на ступеньках. Ну, доски выломали из вынесенной на помойку мебели, работали дружно, и всем миром переехали. Мыши им помогли тем, что натерли доски корочками сыра, а ведь он жирный, и доски стали скользкими, и по ним можно было даже тащить волоком что-то из вещей. Когда кончили с переездом устроили пир с гостеприимными мышами. Кошек только не пригласили, а жаль.
Ремонт дело небыстрое, поспешишь – людей насмешишь, так что наши домовые жили весьма долго у гостеприимных мышей. Все было тихо-мирно, если не считать одного неожиданного происшествия. Как-то рано утром одна маленькая мышка услышала в углу за старой никому не нужной бочкой от квашеной капусты слабый писк. Она из любопытства туда заглянула и увидела маленького тигра. Он был рыжий, полосатый и все время открывал свой розовый ротик и издавал эти слабые звуки, тыкаясь мордочкой в холодный обруч бочки. Все взрослые мыши были в это время на работе, поэтому маленькая мышка позвала туда домового. Он тут же признал в маленьком госте котенка, чем очень напугал маленькую мышку. Еще домовой, которого звали Шустриком, так как он был моложе других и отличался особой сообразительностью и живым нравом, сказал, что это совсем маленький котенок, что ему все один день отроду, и что он пока слепой и очень голодный, так как кормить его своим молоком должна была мама-кошка. Шустрик не мог понять, откуда же взялся этот котенок, ведь в подвале кошки не живут, потому-то там и раздолье для мышей. Он стал изучать потолок подвала и обнаружил там небольшую щель в старинной каменной кладке. Оттуда проникал слабый лучик света. Карабкаясь по обручам, Шустрик влез на бочку и заглянул в щель в потолке. Там он увидел что-то большое и пушистое. Это и была мама-кошка собственной персоной. Она нервно мяукала, ища своего пропавшего маленького детеныша.
Заглянуть в щель она не догадывалась, а котенок был еще слепым и не понимал, откуда идут родные мамины звуки. Но его писк наверху не был слышен. Изобретательному Шустрику еще подумалось: «Вот бы им телефон!», - но где это видано, чтобы у кошачьего племени были телефоны! Он решил сообщить кошке об ее пропаже ночью, когда люди заснут, и он сможет подняться наверх в квартиру. И еще неизвестно, как вообще вытащить из подвала котенка, который сам не умеет ходить. А мама-кошка не сумеет пролезть в маленькую щель в потолке, которая годилась только для мышей, и дымоходы для нее слишком узки. У него-то, у волшебного домового, были свои способы попадания в квартиру, а кошка была существом простым, и он не мог ей помочь в этом деле. А пока надо было накормить котенка, чтобы он не умер с голоду без материнского молока. Шустрик вспомнил, что у одной из мышей недавно родились мышата, вот у нее-то должно быть молоко. Но мыши маленькие, и по сравнению с ними кошка просто великан. Молоко одной мыши не накормит котенка, значит, надо найти среди мышей несколько молодых матерей. И хорошо бы еше найти бутылочку, из которой придется поить котенка молоком. Трудная задача, и по силам ли она домовому?
Шустрик вдруг вспомнил, что у его хозяйки недавно тоже родился ребенок, и можно стащить одну из его бутылочек, и даже вместе с соской. Остается уговорить мышей уделить немножко молока кошачьему детенышу. Но ведь испокон веков кошки и мыши заклятые враги. Надо пригласить мышей полюбоваться на котеночка.
Он должен им понравиться: такой мягкий, пушистый и притом это совершенно безобидный малыш. А голосок его даже тоньше мышиного писка.
Вечером вернулись с работы мыши, и Шустрик повел их к котенку. За это время он устроил ему мягкую постельку. Из своего домика, который он перетащил с крыши, он принес маленький запасной матрасик, который приготовил для иногда навещавшего его племянника, маленькую диванную подушечку и, конечно, пуховое одеяло. Он переложил котенка с грязного подвального пола на эту кроватку, и тот перестал жалобно пищать и сразу заснул. Шустрик был этому очень рад, так как он еще не успел достать для котенка молока.
Шустрик оказался прав: мыши не боялись такого малыша и даже подходили погладить его мягкую шубку. Маленькие мышата захотели с ним поиграть, но взрослые мыши их остановили, объяснив, что котенок еще слепой и до игр не дорос. А самое главное: пять молодых мамаш вызвались давать котенку свое молоко. Шустрик был счастлив – котенок был обеспечен питанием. И он ночью отправился к маме-кошке. Она страшно обрадовалась, узнав, что ее котенок жив-здоров, и помогла Шустрику найти нужную для кормления бутылочку. Единственно, она сомневалась, полезно ли ее детенышу мышиное молоко, достаточно ли оно жирное. И еще: ведь питаясь мышиным молоком, котенок приобретал этим молочных братьев и сестер, а ведь это были мышата. Не повредит ли ему это в глазах других кошек? А вдруг в школе его станут дразнить Мышекот? Но, если забыть про это, то она была благодарна Шустрику и мышам, позаботившимся об ее детеныше.
А Шустрик между тем обдумывал, как доставить котенка наверх к маме-кошке. Он посоветовался с кошкой, но она, заламывая в отчаянии лапы, не могла придумать никакого способа для этого и боялась, что ее котеночек навеки останется с мышами в подвале. Ну, раз кошка не знает, остается положиться на сообразительность мышей. Утром Шустрик вернулся в подвал к мышам и объявил об общем собрании всего мышиного коллектива. Домовые тоже приглашались, но не в полном составе, а только старейшины – с самыми длинными бородами. Вот они-то и придумали способ извлечь котеночка из подвала. Для этого понадобятся острые мышиные зубки. Кирпичные своды подвала опирались на толстые деревянные балки, ведь в те далекие времена, когда строился этот дом, бетонных балок еще не было и в помине. У домовых возникла идея, что мыши могут прогрызть в одной из балок вертикальный узенький канал, через который можно было бы протолкнуть котенка наверх к маме-кошке. Сказано-сделано, и мыши принялись за работу, отложив все свои дела на потом. Грызли не день и не два, а пока растили котенка, давая ему три раза в день мышиное молоко. Шустрик при этом поддерживал связь с мамой-кошкой, сообщая ей, как идут дела у мышей. Чтобы те не отвлекались на поиски еды, кошка подбирала на хозяйской кухне остатки еды и передавала их с Шустриком мышам. Она еще старалась найти кусочки повкуснее, чтобы доставить радость добрым мышам.
Котенок между тем быстро подрастал, и Шустрик с тревогой на него смотрел, опасаясь, как бы выгрызаемый мышами для него лаз по завершении работ не оказался слишком узким. А котенок, которого мыши полюбили и назвали мышиным именем Огрызочек, резвился вовсю. Он играл с мышатами в «кошки-мышки», причем старался в этой игре быть «мышкой». Наконец, лаз был построен, и встал вопрос, как в него протолкнуть котенка. Он был очень длинный, и решили посадить котенка на длинную палку – шест с маленькой полочкой сверху (это Шустрик ее там приколотил) и медленно, чтобы котенок не свалился, продвигать ее вверх. Изнутри лаз смазали специально припасенным сливочным маслом. Для этой торжественной процедуры все домовые и мыши собрались у подножия лаза, где Шустрик держал прощальную речь. Все обнимали и целовали Огрызочка, а он плакал навзрыд и выдирал друзьям на память рыжие волоски из своего хвостика до тех пор, пока Шустрик его не остановил, опасаясь, что котенок останется с лысым хвостиком. На прощанье котенок сказал, что больше всего будет скучать по своим молочным братьям и сестрам, так как они были ровесниками и пили одно и то же молоко. Их было всего двенадцать, а он был тринадцатый, чем немало гордился – для него это было счастливое число.
Когда котенок достиг самой верхушки лаза и вскарабкался на пол первого этажа, его там поджидла мама-кошка с пятью котятами, котороые оказались родными братьями и сестрами Огрызочка. И они почему-то называли его Васенькой. Мама Мурка ему объяснила, что при рождении он получил это имя и теперь может пользоваться двойным именем Огрызочек-Вася. Первым делом Мурка его облизала, как это положено у кошек, а Огрызочку это было в диковинку, так как ни домовые ни мыши его не облизывали, а просто для опрятности велели ему умывать мордочку остатками рассола из бочки, около которой его нашли. Рассол был соленый и приятно пах, но надо было избегать того, чтобы он попадал в глаза, так как тогда их начинало щипать и выступали слезы. И тем же рассолом он каждый вечер чистил свои остренькие зубки.
Вечером, когда хозяева легли спать, вся Муркина семья собралась у камина, и Огрызочек-Вася стал рассказывать, как ему жилось в подвале у мышей, а родные его завороженно слушали. Он с восторгом описал все усилия мышей, желавших помочь ему вернуться к матери. Не забыл он и своих кормилиц мышиных матерей и молочных братьев и сестер, с которыми он навек подружился. Он сказал, что хотел бы, чтобы и его родные братья и сестры тоже с ними познакомились и подружились.
В заключение, вот, что мне рассказал знакомый домовой. Кошка Мурка со слезами на глазах слушала рассказ своего маленького сыночка. Она была так благодарна мышам за спасение ее детеныша, что решила никогда больше не охотиться за мышами и сделаться вегетарианкой. Она и детей своих приучила уважать и любить мышей и никогда их не обижать. Когда ремонтники закончили свои работы на крыше, и настала пора домовым возвращаться в родные пенаты, они устроили грандиозный бал на крыше и пригласили туда и мышей и кошек. Надо заметить, что Мурка рассказала и другим кошкам про подвиг мышей, и те присоединились к ее новому начинанию относительно безмышиной диеты. И действительно, живут же верующие, соблюдающие пост, без мяса, значит, могут и кошки.
А вот и объяснение, почему умные мышки вместе с домовыми не доставили котеночка к маме просто используя лестницу? Ведь «бездомные» домики домовых они тащили вниз именно по лестнице, правда используя «черный ход», который в давние времена был предназначен только слугам. Лестница «черного хода» начиналась на крыше и заканчивалась в подвале, что в данном случае было для них очень удобно. Надо ли было «огород городить», прогрызая для этого своего рода желоб в деревянной балке? Но дело в том, что в наше неспокойное время все жильцы свои квартиры всегда запирали, оставляя своих кошек дома за запертой дверью, а ключей у наших друзей не было. Мыши пролезали за едой в квартиры, используя мельчайшие щелочки в полу, а домовые всегда пользовались только дымоходами, которые, по счастью, люди, ломая печки, не заделали.