Оказывается, фильм "Земля кочевников"...

Егор Станиславович Холмогоров

А теперь давайте всерьез поговорим о "Земле кочевников".

На месте левачья я, конечно, адски задыхался бы от ярости из-за того, что эта лента стала фильмом года. Она гораздо глубже и опасней для них, чем может показаться на первый взгляд.

Начинается это все как унылая докудрама с легким элементом социалки. Завод закрылся. Городок разбежался. Героиня едет в трейлере неизвестно куда. Потом уныло работает на складе Амазона. Создателей фильма уже затравили умники за то, что они не показывают никаких сложностей и травм на производстве в Амазоне, вокруг которого сейчас скандал. Так сказать лакируют действительность. Мол, книга, по которой снят фильм, остросоциальная, а тут социалку заменили лакировкой и лизоблюдством.

Потом нам показывают секту кочевников с ее верой в Дорогу. И все это тоже до невозможного уныло и плоско.

Все драмы героев - совершенно копеечные. Народу Достоевского их просто не понять. Мармеладов с его "идти больше некуда" разом кроет всех героев фильма, которым, во-первых, всем есть куда пойти, даже самым одиноким, а во-вторых, они могут идти (даже ехать). А совсем некуда идти - это когда и идти нельзя, когда ты только стоишь или сидишь.

В общем после первого часа фильма ты вообще не понимаешь зачем ты связался с этой мутью. Только накапливается вопросы. Почему в фильме почти нет чернокожих и прочих меньшинств. Почему в нем с какой-то навязчивостью показывается множество элементов говорящих о высокой цивилизации - национальные парки, экскурсии, телескопы с ночным созерцанием Юпитера и все такое... Перед нами мир красных штатов без всяких следов диверсификации и мексиканизации (хотя всякая политика из фильма подчеркнуто исключена).

А потом начинается рок-н-ролл. Расставшаяся с близким мужчиной, который решил вернуться к семье и побыть дедушкой (а герои почти все старики), героиня на парковке встречает молодого бродягу, который переписывается с девушкой, но не знает о чем ей написать. И в качестве подарка она передает ему XVIII сонет Шекспира, который когда-то выбрала для своих свадебных клятв (а вообще нам в самом начале намекают, что героиня литературно образована и учит знакомых девочек Макбету, но сперва этому не придаешь значения).

И вот когда она учит парня этому сонету Шекспира, ты внезапно понимаешь, что основная идея этого довольно муторного по началу фильма - это абсолютное культурное превосходство белого человека. Это буквально гимн пресловутой white privelege выражающейся в том, что у белых есть Шекспир и флейта, телескопы на Юпитер и фортепианные сонаты.

Тут же осознаешь, что герои искусственно культурно состарены. Вообще-то они по возрасту - поколение Вудстока, раз еще не вышли на пенсию в 2012 году. И у них должны быть олдовые привычки а ля конопля и Джимми Хендрикс. А они играют на фортепиано и флейте, в худшем случае слушают Синатру и наигрывают буги-вуги. То есть 60-летние ведут себя как 80-летние. И это очень важный нюанс, так как нам хотят показать дохипповскую Америку - её ценности, её этику, её эстетику.

Окончательно это раскрывается в сцене, как героиня слушает, как в чудесном доме её друга-ухажера, куда она приехала на роскошный аппетитнейший День Благодарения, отец и сын играют на фортепиано в 4 руки... Понимаешь, что этот мир, хрупкий и разрушающийся бесконечно экзистенциально превосходит все то, что пришло ему на смену или живет рядом с ним.

И этот мир не хочет сдаваться. Он прорастает в настоящем через традицию и память. Героиня учит парня сонетам. Герой играет с сыном классику в 4 руки. Героиня помнит об умершем муже и не снимает обручальное кольцо. Она верит в то, что то живо, о чем помнят.

Конечно этот старый белый мир разрушен. И тут мы понимаем символ с которого все начинается - карьер с названием Empire - это не просто название. Да - это та самая Империя, которая была основана на индустрии, и теперь с деиндустриализацией рушится.

Да, этим упадком Империи её бесчисленные граждане сорваны с места. Они - унесенные ветром, превратившиеся в перекати-поле, как героиня. Они рабы Автофака (вспомните "Электрические сны Филиппа Дика"), представленного Амазоном. Именно поэтому фильм так хотели снять в аутентичном сортировочном центре Амазона и совершенно не рвались к тому, чтобы разоблачать тамошние условия труда. Не в условиях труда дело, а в самом образе гигантской бессмысленной распределительной фабрики, оказывающейся тем колесом, в котором героиня крутится как белка из года в год.

Но, несмотря на эту сорванность "кочевников" их держит главное - память. Героиня уже не может укорениться, даже когда ей представляется такая возможность. Но она может помнить, весь её мир - это система материальных и нематериальных воспоминаний. И именно эти воспоминания и культура составляют её чувство человеческого достоинства.

Поскольку тема памяти и наследия, из которых проистекает достоинство, - это ключевая тема современной консервативной Америки, и которым противостоит навязываемое леваками чувство вины, то "Земля кочевников" и в самом деле яркий консервативный манифест: "Вы можете уничтожить весь наш мир, вы можете согнать нас с места, но нашу память вы уничтожить не в силах".

То что все это сняла режиссер-китаянка тоже не случайно, поскольку традиционность и цивилизованность китайцев никуда не спрячешь, ни в диаспоре, ни еще где. Она слишком хорошо понимает ситуацию лишенности почвы, когда единственной защитой являются память и культура.

Фильм о кочевниках оказался фильмом о духовной оседлости. Былая Америка умирает (через фильм проходит красной нитью тема смерти, эвтаназии, самоубийства), но она делает это в полном сознании, отлично понимая происходящее.