
Витя
Была другая, характерная для Кобзона история. Полинина подруга, зубной врач, Лера Добровольская, отдыхала в Сочи со своим «молодым человеком» мясником Витей. Витя действительно был молодым, симпатичным и задиристым выпивохой. Однажды он где-то надебоширил, за что попал в милицию на несколько суток. Лера прибежала к Полине, та к Иосифу. Последний немедленно позвонил и отправился в отделение милиции, где его уже ждали два милиционера с их любовницами. Был накрыт стол. Милиционеры сказали, что одного Кобзона им недостаточно, и чтобы выпустить Витю, пусть придут Игорь КИО и цыгане. Иосиф вызвал и их. Всю ночь актеры пели и развлекали в отделении милиции двух пьяных ментов и их подруг. К утру Витя обрел свободу.
Для Кобзона (в те времена) не важен был статус человека, которому он помогал. Он помогал всем, кто нуждался и делал это совершенно бескорыстно. Думаю, что благодаря этому качеству он так пробился не только в эстраде, но и в бизнесе. Он много хорошего делал людям и они ему платили тем же.
Иосиф был очень хорош за столом. Он знал кучу забавных историй и анекдотов и хорошо их рассказывал. Конечно же он был хулилганом и сквернословом, но в его исполнении это не звучало пошло или грубо. Он сочетал в себе мужественность, уверенность в себе и обаяние. Почему-то он не любил, когда его называли «Ося». Он автоматически, не задумываясь с кем разговаривает, отвечал: «Что пиздося?».
Виталий
В окружении Иосифа был космонавт Виталий Севастьянов, который был почетным гражданином города Сочи. Мы познакомились и в один прекрасный день он решил за мной приударить. Он видел, что Игорь КИО давал мне поводить свою машину, которая выезжала на арену цирка (был такой номер) и предложил мне руль своего автомобиля, тоже Волги. Я догадывалась, чем это катание может закончиться, и отказалась, сославшись на запрет Иосифа. Тогда он стал просить Кобзона отпустить меня. Иосиф не мог отказать знаменитому космонавту и скомандовал повелительно: «Разрешаю, иди!» Я поехала и как и предполагала, в момент, когда мои руки были на руле, Виталий попытался свою руку положить мне на плечо. Я резко сдернула его руку, а он от неожиданности рванулся и случайно запанкой на рукаве поцарапал себе лицо. Царапина была жирная и кровавая. Мы быстро вернулись обратно в гостиницу, в номер, где сидел Иосиф с Игорем Кио и Неллей. Посмотрев на раненного космонавта, Иосиф немедленно одобрил мои действия: «Молодец Гулечка, так держать!». Оправдания Виталия были восприняты всеми со смехом. На этом наш «роман» с Севастьяновым закончился.
Ах эта свадьба…
Веселое лето подошло к концу и пришла пора возвращаться домой. Свадьба Иосифа и Нелли была в Ленинграде, куда Иосиф приехал с мамой, сестрой и еще с несколькими парами друзей. Свидетелем со стороны Иосифа был Гоша Иванов – цыркач, катавшийся со своей женой на мотоцикле по вертикальной стене на атракционе в Парке Горького. С Неллиной стороны свидетельницей была я.
Все шили для этого события туалеты. Моя мама связала красивое платье для Полины. Иосиф приехал на свадьбу после гастролей и привез подарки Нелле и теще. Нелля жеманно спросила: «Иосиф, не мог что- ли сумочки-то перепутать, ту мне, а эту маме?». На что Иосиф мрачно пошутил: «Смотри, как бы я вас еще не перепутал!». Иосиф всегда чувствовал себя хозяином положения. Наверное не зря музыканты называли его барином. ». На всякий случай Нелля больше никогда не просила «перепутать» ее подарок с маминым.
Среди гостей на свадьбе присутствовал поэт песенник Ким Рыжов, с которым мы впоследствии подружились. Он написал красивое поздравление и зачитал его на свадьбе в виде «Приказа по Министерству Культуры». Один из первых пунктов приказа звучал примерно так: «По случаю свадьбы Иосифа Кобзона и Нелли Дризиной установить во дворце бракосочетания бюст тещи вместе с головой».
Свадьба отгремела и Нелля навсегда покинула город на Неве.
Московские зарисовки опять же с Неллей
Вскоре я приехала в Москву и встретилась там с Неллей и Иосифом. Они забрали меня от родственников, у которых я всегда останавливалась, в свою квартиру. Помню меня поразили условия, в которых жил всем известный певец Кобзон. Это была 2-х комнатная маленькая квартирка на проспекте Мира. Кухня около 5 м. В одной комнате жила мама Иосифа – Ида Исаевна – крупная, сурового вида властная женщина с дочерью (сестрой Иосифа) Гелой, с мужем и ребенком, в другой комнате жили молодожены, и в этой же комнате мне гостеприимно была поставлена раскладушка. На 5-метровой кухне толпилось 3 хозяйки. Главным человеком в семье была мама. Те несколько ночей, которые я там провела проходили под эгидой Иды Исаевны. По нескольку раз в ночь она заходила в нашу комнату, то открывая окно и накрывая любимого сына дополнительным одеялом, то закрывая окно и открывая дверь, потом снимала дополнительное одеяло и так всю ночь.
У Иосифа с мамой были особые отношения. Когда Иосифа с Неллей приглашали в гости, мама тут же начинала тоже собираться. Нелля изумленно смотрела на Иосифа, а он показывал жестом, что будет так, как хочет мама. Из уважения к Иосифу, во всех домах его маму сажали на самое почетное место и все тосты начинались и заканчивались в ее честь. Мама у Иосифа была умной женшиной и очень хорошей хозяйкой. Она вкусно готовила и любила принимать в этой маленькой квартире друзей Иосифа. Она так же как и моя мама жила жизнью и делами своего горячо любимого сына.
Муслим Магомаев
В доме у Кобзонов я впервые познакомилась с Магомаевым. В тот период Муслим был звездой первой величины. Иосиф шел за ним под номером два. Муслима приглашали на все самые престижные кремлевские и новогодние концерты, но он жалел свои голосовые связки и пел значительно меньше, чем ему предлагали, и соответственно меньше, чем Кобзон, у которого по отзывам специалистов была «луженая глотка». По этому поводу Иосиф шутил: «Никогда не выходи замуж за вокалиста!. Это только я могу совмещать пение и секс. А все остальные, после того, как…, немедленно в постели начинают пробовать свой голос, не сел ли он. И если голос сел, то секса от них больше не жди!».
Кобзон и Магомаев, хотя и были очень известными людьми в Советской эстраде, но жили очень скромно. Магомаев в это время жил с милой женщиной по имени Мила в комнате в коммунальной квартире. Поражала поношенная ондатровая шапка Муслима и разбитые ботики-сапожки на икристых ногах Милы. Еще по-секрету Нелля рассказала мне, что у Муслима та же проблема с прической, что и у Иосифа, но покуда у него волосы не вьющиеся, то никто этого не замечает и не обсуждает так бурно, как прическу Иосифа. Нелля рассказала мне, что красивые кружевные манишки и бабочки для выступлений им шила рукодельная Люся Гурченко (естественно в период брака с Иосифом), а перед концертами они заимствовали их друг у друга.
У Иосифа и Муслима были добрые дружеские отношения и только мама Иосифа не могла скрыть внутренней конкуренции, между друзьями. Мама посещала все концерты сына и однажды после своего выступления Иосиф пригласил на сцену присутствовавшего в зрительном зале Муслима. Магомаев с большим успехом исполнил пару своих ударных песен. Я сидела в зале рядом с Идой Исаевной, которая была раздосадована тем, как зал встретил выступление Магомаева. Она несколько раз повторяла нам, что Иосиф пел значительно лучше. Что голос у него летел, звучал, звенел и т.д., в отличии от Мусика. Я воспринимала это, как материнскую необъективность, но время показало, что Иосиф действительно обошел Муслима по всем показателям и мама его оказалась права.
У всех известных исполнителей были свои поклонники, которые мало того, что катались за своими кумирами по всему бывшему Советскому Союзу, писали им письма, дарили цветы, подарки, но и делали другие безрассудные поступки. В качестве самых ярых и ревностных поклонников у Иосифа была вполне интеллегентная на вид ленинградская семья, кажется художников (папа, мама и взрослый сын). Проделывали они следующее: из ткани, набитой опилками они воспроизвели макет-куклу Муслима Магомаева, в который втыкали иголки, булавки, вилки и другие острые предметы. Портреты же их идола Кобзона в солидных дорогих рамах красовались на стенах, и на них хозяева молились как на иконы.
Помню еще один раз я приехала в Москву в первые годы замужества Нелли. Они оба были внимательны ко мне. Иосиф познакомил меня со своим лучшим другом, трубачем Чижиком, но мы не произвели друг на друга впечатления. Они приглашали меня в гости к Роберту и Алле Рождественским. Они познакомили меня с диктором телевидедния Светланой Моргуновой, композитором Жорой Мавсесяном и другими приятелями Кобзона. Все они были вежливы и учтивы со мной, но очевидно воспринимали меня как подругу Нелли, возможно тоже представительницу общепита из города на Неве. Я с пониманием относилась к происходящему, чувствовала себя, как на «чужом пиру». Интереса эти встречи у меня не вызывали, в них не было ничего яркого и запоминающегося.
За год жизни в Москве Нелля очень изменилась. Они с мамой быстро вошли в роли соответственно «жены и «тещи Кобзона». Эти слово-сочетания открывали им любые двери. Не надо было даже выходить из дома, достаточно было взять телефонную книгу, набрать нужный номер и сказать пароль: «С вами говорит теща, или жена Кобзона». И с другого конца слышалось: «Чем могу быть полезен?».
Все перемены в своей жизни Нелля воспринимала, как должное. Помню мы ехали на машине, Иосиф с Неллей впереди, а я и Александра Пахмутова сзади. Я ловила каждое слово, сказанное одной из ведущих эстрадных композиторов того времени. Нелля на вопросы Пахмутовой отвечала не поворачивая голову к собеседнице даже на пол-оборота. С ее точки зрения «жена Кобзона» была более важной персоной, чем «композитор Пахмутова».
Помню в это же время Неллина мама позвонила моей и с полу-восхищением, полу-удивлением рассказывала, что Нелля очень выборочно принимает у себя в доме людей, ее интересуют только «первачи». Моя мама попросила разъяснить, что это значит и Полина объяснила, что не важно в чем, но важно, чтобы каждый из них был в чем-то первым. Еще Полина высказала моей маме неудовольствие по поводу моего поведения. Она сказала, что когда Гуля была в Москве, Нелля с Иосифом были к ней очень внимательны, а когда Нелли понравилось Гулино платье, то Гуля его Нелли не предложила. Еще было сказано, чтобы Гуля не забывала, что… – и дальше был перечислен список благодеяний, таких как приглашение в театр, поездка к Рождественским, заказ гостиницы и т.п. – и что всем этим я обязана Нелле, и только ей. Чтобы я не дай Бог не вообразила себе, что Иосиф делал это для меня, а не для своей жены.
Для Нелли я была ее «первой» подругой, но этого было недостаточно чтобы вписаться в разряд «первачей» и стало очевидно, что на этом наши дороги опять, уже в третий раз разошлись.
Саша Белов
Однажды на пляже в Дюнах (под Ленинградом) недалеко от моей компании расположилась Нелля с Иосифом. Еще поодаль от нас сидела большая компания баскетболистов из ленинградского Спартака. Иосиф подошел к Александру Белову, который был в это время абсолютной звездой в спорте, представился и сказал, что хочет с ним познакомиться. Белов ответил, что можно было и не представляться, потому что и так видно, что он Кобзон, а взамен предложил Кобзону представить ему меня. Иосиф познакомил нас, после чего Саша начал активно за мной ухаживать. Саша был двух- метровым, очень пропорционального сложенным красавцем, блондином с мягкими вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Кроме того он прекрасно плавал, был класным гонщиком и в баскетболе не было ему равных. Американские профессиональные баскетбольные команды пытались купить его за любые деньги. Саша и все остальные спортсмены знали, что он в команде на превилегированном положении и поэтому однажды пересекая границу все ребята дали ему свои часы, которые везли, как для себя, так и для перепродажи. Понятно было, что если поймают Белова, то ему-то точно за это ничего не будет. Помню в команде был игрок, которого звали Иван. Он сидел в за что-то в тюрьме, но на все тренировки и игры его выпускали, чтобы честь Советского спорта не пострадала. Сашу поймали на границе и сделали показательное дело. Может быть КГБ побоялось, что он может сбежать, а может быть он кому-то «наступил на мозоль» и с ним приказали расправиться.
Саша был моложе меня года на три, но он говорил, что у профессиональных спортсменов год идет за два, и чтобы меня это не смущало. Меня смущало не это, а то, что происходило вокруг Саши. Общество его друзей спортсменов приводило меня в еще большее уныние, чем разговоры Вадика Фисенко об оперетте. Помню Иосиф сказал , что если и этот мне не подойдет, то он вообще не понимает, кто мне тогда нужен.
Однажды Саша пригласил меня в Асторию на свадьбу. Женились одновременно 2 баскетболиста из его команды. Я чувствовала себя лилипуткой в стране Гуливеров. Все его друзья имели высокие заработки, ездили на лучших в то время автомобилях, прекрасно одевались и не жалели денег на развлечения. Я чувствовала себя в этой компании «белой вороной».
Никто из девушек до меня не отказывал Саше и тренер их команды Кондрашин никак не мог понять, почему я не переезжаю к нему жить. Я сказала Саше, что не готова вступать с ним в близкие отношения и предпочитаю дружбу. Однажды мы пришли с ним в гости к моим друзьям. Там он извинился и сказал, что ему надо на час отлучиться и уехал. В это время моя мама позвонила мне и спросила, со мной ли Саша. Я ответила, что отъехал куда-то и скоро вернется. На что мама сказала, что искала меня у него дома и трубку взяла девушка и сказала, что Саша скоро придет. Хоть мы и были с ним только друзьями, но мне эта история не понравилась и я дала ему отставку. Саша был возмущен моим поведением и пытался на ходу сочинить историю о том, что девушка была у него дома с его другом и он отъехал, чтобы взять у них ключи от квартиры. «Мне даже Кондрашин доверяет и никогда не проверяет» – говорил он, уверенный в неотразимости этого аргумента. После нашей ссоры он был так возмущен, что попросил друзей, у котороых я была на свадьбе перемонтировать фильм и вырезать меня отовсюду. Более я Сашу не видела.
Спустя пару лет он позвонил мне в Москву, куда я переехала жить. К этому моменту я уже была замужем и ждала ребенка. Саша спросил, счастлива ли я, а также рассказал, что тоже собирается жениться на девушке из баскетбола. Я от- души была рада тому, что он нашел правильную кандидатуру, так как девочки не давали прохода спортсменам такого уровня. Мне хотелось, чтобы он не попался на крючек к девице, не имеющей отношения к его жизни, а потом содержал ее детей. Саша женился на спортсменке, но по неизвестной мне причине их отношения не сложились. Еще через два года я прочла в газете, что Саша скончался. Выяснилось, что у него был порок сердца. Не понимаю, как врачи с таким заболеванием могли допустить его в большой спорт. У него сердце было невероятно большого размера. Врачи называют это заболевание «бычьим сердцем». Помню я удивлялась, почему поднимаясь ко мне домой на третий этаж он валился на папин диван с тяжелой одышкой.
И опять Кобзоны
У Нелли родился сын и они приехали с ребенком и Иосифом на дачу в Репино к Неллиным родственникам Храковским. Я в это лето на даче появлялась очень редко. Дружбы у нас более не было, но тем не менее мы встречались, как добрые знакомые.
Однажды ко мне домой в Ленинграде позвонил Иосиф и сказал, что приехал с дачи, чтобы забрать своего поклонника с фотоапаратом, чтобы тот пофотографировал его ребенка. Сказал,что не может найти Гражданский роспект, т.к. нигде нет указателей и попросил, не могу ли я показать ему дорогу, так как он в данный момент находится около моего дома. Я не видела причин отказать ему в этой мелочи и согласилась. Когда мы подъехали к дому поклонника (я писала об этой семье раньше, это они делали макет Магомаева и втыкали в него острые предметы), Иосиф посигналил и молодой человек вышел к нему навстречу. Они о чем-то поговорили и Иосиф подошел к машине и передал мне приглашение хозяина зайти в гости и выпить по чашечке кофе, а заодно посмотреть на смешные реликвии сумашедшеньких поклонников. Я согласилась и зашла домой. Пока я проходила из комнаты в комнату, дверь квартиры захлопнулась и поклонник испарился. Мы остались вдвоем. Помню в этот момент я подумала, что если бы его теща меньше склоняла мое имя в разных сочетаниях, то Иосифу такое и в голову бы не пришло.
Но оно пришло и надо было спасаться. Поняв, что я в ловушке, я спросила Иосифа, где туалет, а сама быстрым движением открыла входную дверь и выскочила на улицу. Дальше было очень смешно. За мной следом выскочил во двор хозяйский кот, над которым хозяева тряслись примерно как над иконой Кобзона. Вслед за котом бежал Иосиф, держа в руке мою женскую сумочку, не зная кого ловить, меня или кота. Я никогда ранее не видела бегущего Кобзона, он всегда медленно и торжественно носил свое тело. На ветру его прическа вздыбилась и он был растерян, как мальчишка. Он стал просить меня не обижаться и вернуться, справедливо заметив, что причин ссориться у нас нет. И действительно, подумала я, грех обижаться на чьи-то намерения. Откуда не возьмись из-за угла появился хозяин.
Кота вернули домой, а мы втроем сели в машину и поехали в сторону моего дома. Мы проезжали проспект Непокоренных. Иосиф пошутил, что он видимо назван в мою честь. У Иосифа всегда присутствовало патриотическое начало и проезжая мимо Пискаревского кладбища он предложил мне и поклоннику остановиться и осмотреть его. Мы вышли из машины. Поклонник стал фотографировать своего кумира во всех видах. Я стояла в стороне, а Иосиф продолжал шутить , предлагая поклоннику сфотографировать нас на кладбище. Когда меня довезли до дома я попорощалась с Иосифом и попросила передать привет Нелле и сказать, что я ездила с ним на Гражданку и на кладбище. Иосиф сказал, что ничего передавать не будет, так как я сама знаю, как они ко мне относятся. Я сказала Иосифу, что мне все равно, а ему будет неприятно, если нас кто-то видел вместе и передадут об этом Нелле. Иосиф еще раз сказал, что ничего рассказывать не собирается.
Итак через несколько дней я приехала на дачу, где мой папа устроил шашлыки для моих друзей. Народу приехало очень много. Был Ким Рыжов и композитор Александр Колкер, была наша большая репинская компания, приехал Саша Белов со своими баскетболистами и естественно были Иосиф и Нелля. Нелля на короткое время отлучилась от нашей компании, чтобы покормить ребенка, а Иосиф остался. Когда гости разошлись, мы с Сашей Беловым сели на его машину и поехали в город. Он гнал машину, а вслед нам кто-то упорно сигналил. Впоследствии мы узнали, что это был Кобзон. Вернувшись домой, мы продолжили в машине беседу с Сашей, как вдруг из окна высунулась моя мама и крикнула, чтобы я быстро шла к моей подруге Лиле, у которой сидел растерянный, почти что выгнанный из дома Кобзон.
Это был рассказ ковбоя-неудачника. «Да я им… да она еще…». А произошло вот что - когда Иосиф вернулся с шашлыков на свою дачу, то застал следующую сцену: хозяйка дачи Рита Григорьевна распустила длинные седые волосы и в голос рыдала и кричала, какая полдая Гуля, теща приговаривала, что она всегда говорила и подозревала меня в непорядочности, в углу сидел скукуженный и очень смущенный поклонник, он же горе-фотограф. Неллины щеки пылали, и она молча надела на лицо Иосифа фотографию с Пискаревского кладбища, где в кадр случайно попал рукав от моего платья, по которому женщины немедленно вычислили его хозяйку. Рассказав эту грустную историю Иосиф сел на машину и в ночь поехал в Москву.
С этого момента я стала Неллиным врагом. Успокаивало только то, что и я и Иосиф точно знали, что моя совесть по отношению к моей в тот момент уже бывшей подруге была чиста.
Спустя много лет, когда Кобзон уже перепел Муслима Магомаева, а Нелля стала одной из самых богатых женщин города Москвы и была уже матерью двоих детей, мы случайно в Ленинграде встретились на пероне Московского вокзала. Нелля села в одну Красную Стрелу, а я как раз напротив в другую. Мы стояли глядя в окна поездов друг на друга и вдруг Нелля подняла на руки двоих своих детей и показала их мне, как бы не специально, а просто так подняв их у окна. Помню я подумала, что наверно я единственная из всех когда-либо известных ей людей, кому бы ей хотелось показать то, самое дорогое, чего она достигла в этой новой жизни.