Мы народ‚ как все народы; не имеем никакого притязания быть лучше.
В качестве одного из первых условий равноправия требуем признать
за нами право иметь своих мерзавцев‚
точно так же‚ как имеют их и другие народы.
Да‚ есть у нас и провокаторы‚ и торговцы живым товаром‚
и уклоняющиеся от воинской повинности‚
есть‚ и даже странно‚ что их так мало при нынешних условиях.
У других народов тоже много этого добра‚
– и однако ничего‚ соседи живут и не стесняются...
Руфианес, о которых идет речь в предлагаемом тексте, и есть "торговцы живым товаром", о которых и Жаботинский вспомнил.
09.08.2017
Страница истории, которую евреи хотели бы поскорее забыть. Вот только как ее забудешь, если все это и в самом деле было?..
Петр ЛЮКИМСОН
Kкадры из документального фильма "Рахель. Женщина, отмеченная небом" (режиссер Габриэла Бом, Аргентина-США, 2013)
Среди достопримечательностей Буэнос-Айреса есть старое еврейское кладбище, на территорию которого невозможно попасть постороннему. Имена захороненных здесь женщин и мужчин не подлежат огласке, да и в местной еврейской общине никто этим вопросом особенно не интересуется, – как и со всеми другими вопросами, связанными с организацией "Цви Мигдаль". Речь идет о той самой странице истории, которую аргентинские, да и не только аргентинские евреи хотели бы поскорее забыть. Вот только как ее забудешь, если все это и в самом деле было?..
Свое начало эта история берет в 1870-х годах, когда толпы эмигрантов устремлялись в Новый Свет, и те, кому в силу различных обстоятельств не удавалось попасть в Соединенные Штаты, направлялись в Аргентину. Экономика этой страны развивалась в те годы не менее стремительно, чем американская, повсюду требовались рабочие руки, и местные власти всячески поощряли иммиграцию из Европы. За 1870-1880 годы население Аргентины увеличилось на 150 процентов, но большинство новоприбывших составляли искавшие счастья молодые крепкие мужчины, так что не стоит удивляться тому, что в указанный период истории мужское население страны по численности в десять раз превосходило женское.
Такой жуткий гендерный дисбаланс просто не мог не породить в стране индустрию проституции, сулившей тем, кто ею занимался, буквально золотые горы. И, как ни горько в этом сегодня признаваться, заправлять этой индустрии стали евреи, прибывшие из Европы.
В Аргентине их называли "руфианес", что в переводе с испанского означает сразу много нелестных слов — и сутенер, и хулиган, и подонок.
В Аргентине их называли "руфианес", что в переводе с испанского означает сразу много нелестных слов — и сутенер, и хулиган, и подонок.
Так как местных женщин для создаваемых публичных домов на хватало, руфианес решили набирать их за границей. И не просто кого попало и где попало, а именно среди евреек — и это еще одна пощечина нашей национальной чести – и именно там, откуда сами руфианес были родом, то есть в Российской империи и в странах Восточной Европы.
То было гнусное время для евреев, когда по многим городам и весям России уже прокатились еврейские погромы, а во многих еврейских местечках царила поистине ужасающая бедность. Как-нибудь пристроить дочерей, выдать их удачно замуж, да в безопасное место – об этом мечтал каждый глава еврейского семейства.
И этим же беззастенчиво пользовались приезжавшие из Аргентины торговцы живым товаром.
И этим же беззастенчиво пользовались приезжавшие из Аргентины торговцы живым товаром.
В сущности, современные сутенеры и их пособники пользуются теми же способами, которые были разработаны руфианес еще тогда, почти полтора века назад.
Первый способ вербовки назывался "ловля на живца". В еврейском местечке появлялся очаровательный богатый молодой человек, не скрывавший того, что прибыл из далекой Аргентины в поисках невесты. И вот уже осуществлено сватовство, сыграна свадьба, отец дал за дочерью приданое, и ее провожают на пароход – в Аргентину, к новой счастливой жизни, где нет ни голода, ни ужаса погромов…
Второй способ — набор еврейских девушек "в горничные в богатые американские еврейские семьи". Полное содержание плюс пара долларов в неделю с перспективой скопить на приданое и выйти замуж за хорошего еврейского парня. Такой вербовкой в местечках обычно занималась женщина, на самом деле точно знавшая, что суждено тем, кому она вручает билет на пароход, в Аргентину…
Был и третий вариант, при котором еврейским девушкам честно объясняли, для чего они нужны в Аргентине. И желающие, как ни грустно это признать, находились. В основном, по принципу "хуже, чем здесь, не будет".
Но было, безусловно, хуже. Кошмар для набранных девушек, по больше части в возрасте 13-17 лет, начинался еще на пароходе. В течение всего морского вояжа их избивали и насиловали, чтобы полностью сломить волю и превратить в запуганных, готовых выполнить любую волю хозяев животных. Вербовщики не боялись ничего: по обе стороны океана все представители таможенных служб были куплены ими с потрохами и смотрели сквозь пальцы на все, что те творят.
По прибытию в Аргентину девушек сгоняли в огромный ангар, раздевали донага и выставляли на аукцион. Купленная девушка считалась полной собственностью сутенера, он мог делать с ней все, что угодно. А дальше начиналась жизнь в борделях, где за день девушкам порой приходилось пропускать через себя более двух десятков мужчин.
И тут мы сталкиваемся со странной загадкой. Письма, которые девушкам с неимоверным трудом удавалось отправить на родину, и сегодня невозможно читать без содрогания. Несложно представить, какое впечатление они должны были производить на жителей местечек. В середине 1890-х, самое позднее — к началу 1900-х годов весь еврейский мир уже знал, что такое "аргентинский брак". И, тем не менее, поток еврейских девушек в Аргентину продолжался. Там их почему-то называли "полячками", хотя на самом деле они прибывали из самых разных мест Восточной Европы.
Любопытно, что поначалу организация сутенеров называлась "Общество взаимопомощи выходцев из Варшавы", но затем, в связи с возмущением местных поляков, была переименована в "Цви Мигдаль" – по имени одного из лидеров организации Луиса (Леви) Цви Мигдаля. "Цви Мигдаль", по сути, представляла собой мафиозную группировку с жесткой структурой, каждый член которой платил ежемесячный членский взнос в 250 песо – огромные по тем временам деньги. Основная часть этих средств тратилась на заманивание новых девушек из Европы.
В период расцвета "Цви Мигдаль" в нее входили 500 сутенеров, управлявших тремя тысячами публичных домов по всей Аргентине, в которых одновременно работали примерно 30 тысяч женщин. И это не считая сотен публичных домов в Бразилии, Чили и других странах Латинской Америки, по которым вообще не имеется никакой статистики.
Нельзя сказать, что деятельность сутенеров не возмущала местных евреев. Еще как возмущала! В 1885 году было создано Еврейское общество по защите женщин и девушек, призванное бороться с сутенерами. Активисты общества призывали евреев не сдавать сутенерам квартиры и помещения под магазины, не пускать их в синагогу, в еврейский театр и другие общественные места. Но, желая оставаться частью еврейской общины, сутенеры щедро жертвовали на те же синагоги и всевозможные благотворительные общества, поэтому призывы их бойкотировать долго оставались тщетными.
Так продолжалось до тех пор, пока совсем тогда еще юный Нахум Соркин лично не преградил вход в театр сутенерам, регулярно посещавшим этот храм искусства со своими "девушками". С этого момента бойкот стал действенным. Сутенерам больше не разрешалось не только входить в театр, но и молиться вместе с другими евреями в синагогах. Их пожертвования отвергались. Их и членов их семей отказывались хоронить на кладбище вместе с другими евреями, и для них был выделен отдельный "нечистый" участок.
В ответ на такую "дискриминацию" 7 апреля 1906 года сутенеры официально зарегистрировали свою организацию, купили в центре еврейского квартала Буэнос-Айреса участок земли, построили на нем собственную синагогу и в один прекрасный день с пением и плясками внесли в нее свитки Торы. А на втором этаже синагоги, само собой, открыли бордель. Чуть позже они купили в пригороде Буэнос-Айреса и большой участок под кладбище, для захоронения членов организации и женщин, работавших в борделях, – то самое, на которое и сегодня не пускают посторонних.
Индустрия проституции в Аргентине продолжала процветать, несмотря на все попытки покончить с ней: у "Цви Мигдаль", как мы уже отметили, "все было схвачено, за все уплачено" — и в полиции, и в суде, и в парламенте. Но в конце 1920-х годов нашлась, наконец, женщина, которая решилась бросить мафии сутенеров вызов, и следователь полиции, который не захотел принять взятку.
Женщину звали Рахель Либерман. Рахель родилась в 1900 году в Бердичеве, оттуда вместе с мужем эмигрировала в Польшу, а в 1922 году в поисках лучшего будущего супруги с двумя детьми прибыли в Буэнос-Айрес. Спустя год муж Рахели умер, а ее, овдовевшую, родственники продали в бордель "Цви Мигдаль". Десять долгих лет Рахель вынуждена была заниматься проституцией, но за годы рабства она сумела скопить небольшую сумму, вырвалась из борделя и открыла свой магазинчик.
Однако "Цви Мигдаль" не собирался оставлять ее в покое. С помощью подосланного к молодой женщине компаньона-мошенника они разорили ее и силой заставили вернуться к древнейшей профессии. И вот тогда Рахель объявила мафии личную войну. Она отправилась в полицию, и ей повезло – следователь Хулио Альсагари взялся за расследование, оказался неподкупным и довел дело до суда. Неподкупным оказался и судья, доктор Родригес Окампо, который в сентябре 1930 года приговорил 108 фигурантов дела — представителей организации "Цви Мигдаль" к длительным срокам заключения.
Адвокаты мафии, разумеется, не замедлили подать апелляцию, и она попала в руки чиновников юстиции, оказавшихся куда менее щепетильными, чем следователь Альсагари и судья Окампо. В результате за решеткой решили оставить лишь троих сутенеров, всех остальных выпустили на свободу. Это, в свою очередь, вызвало общественную бурю, так что вначале властям пришлось отменить амнистию. Правда, затем все же они освободили свыше сотни сутенеров, но выдворили их в Уругвай.
На этом, собственно, и заканчивается история организации "Цви Мигдаль" – после суда она так и не возродилась.
* * *
Рахель Либерман смотрит на меня с фотографии 1930 года, на которой она запечатлена вместе с сыновьями. Ей 30 лет, она полна сил и надежды. Через пять лет она умрет от рака…
* * *
На еврейском кладбище Буэнос-Айреса, рядом с общественным туалетом, и сегодня можно увидеть около полусотни заброшенных могил бывших сутенеров и их жертв. Но большинство из них лежат на том, другом кладбище, на которое можно попасть только по специальному пропуску. Кто знает, может, это и правильно. Ведь дети не отвечают за родителей. И сегодня потомки тех сутенеров и их еврейских рабынь продолжают жить в той же Аргентине, в США, в Израиле. Некоторые стали известными раввинами, бизнесменами, писателями, общественными деятелями, и им совсем не нужно такое пятно в родословной.
И все же… Может, все-таки стоит вытащить скелеты из шкафа и создать хотя бы мартиролог еврейских проституток Аргентины? А заодно опубликовать их письма и воспоминания, которые почему-то тоже не принято афишировать. Ведь от прошлого все равно не убежишь…